Феномен постмодернизма

Мусиездов А. Феномен постмодернизма // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства: Збірник наукрвих праць. – Харків: Видавничий центр Харківського національного університету ім. В. Н. Каразіна, 2000. - С. 30 – 33.

В последнее время особый интерес многих гуманитариев и обществоведов вызывает «тема постмодернизма». Тем не менее, остается непонятным, что же это такое: новый теоретический дискурс, интеллектуальная мода, парадигма гуманитарных и обществоведческих дисциплин, направление в искусстве или что-то еще? И что такое постмодерн: характеристика современной культуры, новый тип философствования или очередной исторический этап в развитии современных обществ? Попытки определения того, что названо постмодернизмом и постмодерном не прекращаются, их характеристики дискутируются, и завершенность подобных изысканий зачастую не представляется возможной в принципе, исходя из логики самого постмодерна (если таковую вообще приемлют). Таким образом, актуальность темы не вызывает сомнений.

В данной статье будет предпринята попытка кратко показать, если не сущность, то, по крайней мере, центральный момент постмодернизма как интеллектуального направления. Во-вторых, будет рассмотрен так называемый «постмодернизм в социологии», проявлением которого считают некоторые современные социологические теории. А кроме того будут вкратце рассмотрены характеристики постмодерна как эпохи, стадии развития обществ и некоторые нынешние реалии украинского общества, могущие считаться симптомами постмодерна.

* * *
Термин «постмодернизм» возник в 30-е гг. ХХ века в контексте художественной критики, а слово «постмодерн» впервые было использовано А. Тойнби в 1947 году для обозначения нового периода в развитии западной цивилизации. Наиболее широкое распространение эти понятия получили с 50-х гг. ХХ века. В качестве ближайших истоков, а иногда и синонимов, постмодернизма называют деконструктивизм и постструктурализм, главным образом в философии (Р. Барт, М. Фуко, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ю. Кристева, Ж.-Ф. Лиотар, Ю. Хабермас).

Пожалуй, центральным, или исходным моментом постмодернизма является развенчание и критика рационалистического идеала Просвещения, состоящего в культе разума как универсального средства преодоления природной зависимости и социальной несправедливости и достижения подлинного гуманизма и всеобщего счастья. Исповедование этого идеала имело следствия, как в области культуры, так и в сфере исследовательской направленности и стратегии. Постмодернистская критика, соответственно, направлена как на первое, так и на второе.

Реализация идеала Просвещения состояла в выдвижении универсальных описаний мира и проектов его переустройства в соответствии с идеалами справедливости. Именно эти проекты являются в эпоху модерна двигателем исторического развития, а потому и базовой характеристикой эпохи модерна является теоретичность, выраженная в господстве идеологий («метанарративов»), в господстве языка и текста.

Осуществление модернистских проектов, достижение всеобщего счастья, естественно, предполагает целесообразность, означающую, что для достижения высоких целей рационально допустимо кое-чем пожертвовать. А именно тем, что препятствует достижению этих целей: инакомыслящими, больными, людьми других рас и народов, других (несознательных, реакционных, непрогрессивных) классов и т. д. и т. п. На это и направлена в первую очередь постмодернистская критика, выражением которой стало положение Ж.-Ф. Лиотара «Нет разуму после Освенцима». В рассказах об ужасах критикуемых общественных систем никогда не было недостатка, однако, новым является провозглашение того, что они в той или иной форме присущи всем реализациям модернистских проектов и имеют один источник – рационализм Просвещения.

Относительно более традиционным в постмодернизме является критика идеологии, основным моментом которой есть ее непрозрачность и сокрытость. Причем эта непрозрачность характерна не только для ее истоков, но и для ее реализации и функционирования. А это значит, что разоблачения идеологии неэффективны, коль скоро и мышление разоблачаемого, и язык, на которой это разоблачение происходит, также идеологичны. Индоктринация происходит не только на уровне теории, пропаганды и т. д., но и на уровне предупреждений о злой собаке на дверях дома и школьных диктантов. В буржуазном обществе весь язык оказывается буржуазным, а тем самым и мышление всего общества, а не только тех или иных его классов (Р. Барт). Тем самым даже надежда на свободу оказывается под вопросом.

В сфере исследовательской направленности и стратегии постмодернизм критикует претензии модернизма на обладание (действительное или предполагаемое) истиной, ибо поиск истины проводится в рамках все тех же модернистских проектов, претендующих на универсальность и общезначимость. Провозглашая равнозначность и относительность всех подобных проектов, постмодернизм говорит, что все они являются или имеют дело не с истиной и реальностью, а с их интерпретациями, которые равнозначны. Тем самым новая научная и, главным образом, философская деятельность есть не выдвижение универсальных проектов, а «деконструкция» (Ж. Деррида) претензий подобных проектов на истину, и бесконечная интерпретация. При этом следует заметить, что, придерживаясь положения о конструируемости знания и реальности (П. Бергер, Т. Лукман), постмодернисты не видят особой разницы между интерпретацией собственно реальности и научных, художественных или философских текстов. В том числе интерпретации могут быть подвергнуты и собственные тексты, причем авторская интерпретация не имеет никаких преимуществ перед другими, ибо провозглашена «смерть Автора», то есть все тексты являются текстами культуры. Другими словами, на место позитивной науки, отвергаемой как, по сути, тоталитарный проект, приходит деконструкция – бесконечная интерпретация и перекомбинация текстов культуры. Поэтому место систематизированных трактатов занимают эссе.

Необходимо оговориться, что подобная позиция большей частью характерна для философских изысканий, да и то, как правило, либо в лозунгах, либо в отдельных произведениях. В науках же, где отказ от истины не столь легок, постмодернизм если и проявляется, то, скорее, на уровне самоописания теорий и авторской позиции. В остальном наука продолжает ориентироваться на объективную истину, хотя и осознает необходимость более тщательно подходить к обоснованию собственных претензий.

На уровне построения теории постмодернизм проявляется, например, в отказе от элементов структурализма, от использования центр-периферийных моделей, от использования бинарных оппозиций. Последнее объясняется, в частности, тем, что, как правило, одно понятие выдвигается на передний план, а другое выступает как «всего лишь» дополнительное (что, по сути, и выражает исследовательские предпочтения). Критикуется структурализм как попытка отыскать структуру даже там, где ее нет. Структура как объяснительная модель, естественно, довольно удачна, но структура объявляется лишь моделью, а не реальностью. По тому же основанию отвергаются центр-периферийные модели: бытие не имеет ни центра, ни периферии, а их выделение есть произвол исследователя.

Постмодернизм в искусстве проявляется в отказе от категории нового как выражения культурной ценности произведения. Собственно новое оказывается невозможным по причине исчерпанности всех образов. Деятельность в искусстве, поэтому, есть лишь компиляция старыз образов, которые в том или ином произведении отсылают к уже существующим культурным контекстам, темам и т. д. Произведение теперь – не авторский текст, а интертекст, порождение культуры. «Идеальное произведение» постмодерного искусства – коллаж, мозаика различных образов, отсутствие повествовательной логики, четкого сюжета и т. д. Тем самым потребителю этого искусства предоставляется полная свобода для интерпретации произведения.

* * *
Постмодернизм в социологии связывают, как правило, с новыми социологическими теориями, которые пытаются выйти из рамок глобальных социологических концепций (структурный функционализм, конфликтология) и обращаются к не совсем традиционной социологической тематике (повседневность, социальное конструирование реальности) или к концепциям, допускающим значительную вольность в интерпретациях (феноменология, этнометодология), а также с теми теориями, которые пытаются изучать постмодерн как социокультурный феномен. Помимо упомянутых, можно указать на следующие признаки постмодернизма в социологии:

- Акцентирование внимания на культуре как средоточии «общественного», своеобразный пан-культурализм: «Там, где было общество стала культура».

- Социология понимается не столько как теоретическая деятельность в рамках традиционных парадигм, сколько как особый способ мышления: «Мыслить социологически».

- Отказ от социологии как «административной науки», то есть науки как средства для рационального построения идеального, должного общества, ибо проектирование будущих реформ, чем, собственно, и занимается традиционная социология, зависят от представления о желаемом состоянии дел, а само это желаемое состояние подвергается критике как модернистский (тоталитарный) проект.

- Саморефлексия и самокритика социологии, прояснение и экспликация собственных оснований и допущений, методологическая рефлексия: «Объективировать объективирующего субъекта».

- Подчеркивание роли субъективного и культурного факторов в конструировании объективной социальной реальности.

- Отход от понятия жесткой социальной структуры и смещение интереса в сторону к распределению стилей, к горизонтальному неравенству.

- Придание большей свободы действующему индивиду (агент, стратегия) на том основании, что правило и следование правилу – не одно и то же, поэтому последнее и должно находиться в фокусе социологического интереса.

- Значительное и преимущественное внимание уделяется микроуровню.

- Критика традиционных социологических методов (опрос, количественные методы) и интерес к использованию качественных методов.

- Ограничение или отказ от претензий социологии выполнять прогностические функции.

Как видно, указанные элементы постмодернизма в социологии несут определенную угрозу традиционному пониманию социологии как науки и отчасти ведут к размыванию ее дисциплинарных границ. Поэтому эти элементы воспринимаются, с одной стороны, настороженно и вызывают недоверие, граничащее с неприятием, а с другой – как возможность выхода за рамки довлеющих канонов, как освобождение и прорыв к свободному интеллектуальному творчеству. Следует заметить, что понятие постмодернизма как наименования для социологических новшеств зачастую используется как ярлык для обозначения желаемого либо нежелаемого в социологии.

* * *
Как уже было сказано, под постмодернизмом понимают не только интеллектуальное течение, но и эпоху в развитии обществ. Эта эпоха характеризуется распадом идеологий, вернее утратой идеологиями их общезначимости. Идеологии не исчезли, но они теперь не разделяются абсолютным большинством. Индоктринация на уровне институтов перестает работать и переносится в сферу личностного выбора. А это ведет к ряду следствий. Одним из основных здесь является плюрализация жизненных форм и стилей. Люди, занимающие одинаковые места в профессиональной, экономической и т. д. структуре, равные в рамках вертикальной классификации, оказываются совершенно различными и образуют свои группы. Выбор жизненных стилей возможен в следствие, во-первых, отсутствия диктата официальной культуры, а во-вторых, доступности культурных форм: у нас, может быть не столько экономической, сколько информационной, чему способствует массовое распространение в первую очередь электронных СМИ. Поэтому и правомерен интерес к стилевому структурированию общества, так как опознавательными знаками той или иной группы, слоя и т. д. становится, по преимуществу, потребление (Т. Веблен, П. Бурдье).

Вместе с выбором внешних атрибутов культурных форм («культурная инсценировка» по Л. Ионину), естественно идет выбор и систем ценностей (что здесь первично, а что вторично – особая тема). В условиях многообразия субкультурных ценностей и норм идет утрата мотивирующей силы социальной мобильности, ибо отсутствуют универсальные критерии успешности. По всей видимости, можно выделить одну противоречивую тенденцию: несмотря на всеобщую глобализацию исторического процесса, на смену глобальным утопиям (марксизм, «великая американская мечта» и т. п.) приходят утопии локальные. То есть человек ориентируется не столько на служение «великим целям», сколько на обустройство и достижение личной «утопии». Человек стремится создать оптимальные условия жизни и саморазвития не для всего мира, не спрашивая мнения этого «мира», а для самого себя, предоставляя другим право самим позаботиться о себе (Б. Гройс).

Еще одним важным следствием распада идеологий является «фрагментация сознания». Получают распространение различные локальные, маргинальные, субкультурные идеологические образования, но ни они, ни прежние метанарративы не способны описать и объяснить мир во всей его тотальности. А с другой стороны, попытки сложить собственную идеологию наталкиваются на «сопротивление материала», ибо из всей мозаики различных идей, идеологий, взглядов, теорий, картин мира и т. п. весьма нелегко сложить что-либо связное. И от этой невоз¬можности человек испытывает, мягко говоря «дискомфорт». Он вынужден жить, описывать и объяснять мир исходя из несвязанных элементов. Помимо прочего он не находит почвы для коммуникации с другими культурными образованиями, поскольку универсализирующий язык идеологии более неприменим (Ю. Хабермас).

Как соотносится эпоха постмодерна с нашими нынешними реалиями? Дело в том, что возникновение нового государства предполагает выдвижение его своеобразного проекта: цели и путей ее достижения. Это, как было сказано, характерно для модерна и противоположно постмодерну. Поэтому проблему государственного строительства Украины и других постсоветских государств видят в вынужденности перехода от одного модерна (советского) к другому (западному) в условиях общемирового кризиса модерна. (Е. Быстрицкий).

Можно сказать, что постмодерные тенденции характерны и для украинского общества: это и деидеологизаия, и плюрализация жизненных стилей, и фрагментация сознания, и «индивидуализация утопий» и т. д. Некоторые исследователи отмечают, казалось бы, парадоксальное распространения постматериалистических ценностей у современной молодежи – ценности самореализации в первую очередь. Однако кризис модерна у нас сочетается с распадом прежних форм хозяйствования и управления обществом, что усугубляет дезориентацию и дезидентификацию: относительно стабильная реальность, являющаяся последним маяком среди разнообразия жизненных стилей, сама оказывается изменчивой и подвижной (С. Макеев). Плюрализация жизненных стилей означает не столько выбор культурных форм, сколько выбор практик выживания, направленных на материальное поддержание «ближайшего окружения» - семьи и родственников, а не на символическое поддердание значимости субкультурного образца. Поэтому и идет идентификация в первую очередь с семьей, а не с единовышленниками. Хотя последнее как симптом постмодерна также имеет место и выражается в тенденции индивидуализации и избирательности потребления культурных продуктов, о чем свидетельствуют исследования 90-х годов (А. Ручка).

* * *
Таким образом, в данной статье был показан центральный момент постмодернизма как интеллектуального направления, рассмотрен так называемый «постмодернизм в социологии», вкратце указаны характеристики постмодерна как эпохи, стадии развития обществ и некоторые нынешние реалии украинского общества, могущие считаться симптомами постмодерна. Остается лишь заметить, что «переход к постмодерну» невозможен, ибо это означало бы провозгласить постмодерн в качестве всеобщей цели, что не соответствует ни его собственной логике, ни интересам «традиционных» идеологов (так как постмодерн – угроза для них). Но иметь представление о постмодернизме небесполезно.

Литература:

1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. – М.: Медиум, 1995.
3. Бистрицький Є. Політична філософія постмодернізму: горизонти методології.// Політична думка, 1995, № 1, с.3-12.
4. Бурдье П.. Начала. – М.: Socio-Logos, 1994.
5. Бурдье П. Социология политики. – М.: Socio-Logos, 1993.
6. Вопросы философии, 1993, № 3.
7. Гройс Б. Утопия и обмен. – М.: Знак, 1993.
8. Ионин Л. Г. Социология культуры. – М.: Логос, 1996.
9. Ильин И. П. ПОСТМОДЕРНИЗМ от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. – М.: Интрада, 1998.
10. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М.: Интрада, 1996.
11. На путях постмодернизма. - М.: РАН ИНИОН,1995.
12. Українське суспільство на порозі третього тисячоліття. Кол. монографія/Під. ред. М. О. Шульги. – К.: Ін-т соціології НАН України, 1999.
13. Хабермас Ю. Отношения между системой и жизненным миром в усло¬виях позднего капитализма.//«THESIS», 1993, №2, с. 123 – 136.
14. Socio-Λογος ’97. – М.: Институт экспериментальной социологии, 1996.