Трансформация: Методологическая перспектива

Мусиездов А. Трансформация: Методологическая перспектива // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства: Збірник наукових праць. – Харків: Видавничий центр Харківського національного університету ім. В. Н. Каразіна, 1999. - С.67 – 71.

В настоящее время понятие трансформации пользуется большой популярностью. Его употребляют для характеристики процессов изменений, происходящих в самых различных странах и обществах. В первую очередь понятие трансформации связывают с изменениями в посткоммунистических странах, и в украинском обществе в частности. В связи с этим представляется целесообразным уделять большее внимание самому понятию трансформации как в исследовательских работах, так и в учебных курсах. Это тем более важно, что описание определенных процессов как трансформационных столь распространено, что по большому счету можно говорить даже о некоей “трансформационной парадигме”, устанавливающей перспективу видения определенных процессов в принципе. Поэтому было бы полезным учитывать все нюансы, связанные с определением и уточнением данного понятия. В связи с вышесказанным хотелось бы представить ряд замечаний методологического характера как по поводу самого понятия трансформации, так и по поводу его широкого употребления в научной и во вненаучной сферах. Необходимость этого определяется среди прочего тем, что данное понятие, как и большая часть категориального аппарата социальных наук, не остается безразличным к общественной практике, но напротив, активно используется в идеологической сфере.

* * *
Ни для кого не секрет, что в любом обществе какие-либо изменения происходят постоянно. Жизнь любого общества – взаимодействия индивидов и групп, вообще деятельность – это постоянное изменение. Изменение – норма общественной жизни. Некоторые новейшие теории даже отказываются рассматривать общество в статике, утверждая, что общество – это процесс, а не состояние, диахрония, а не синхрония, структурирование, а не структура /4/. Однако возникают моменты, когда об изменениях говорят больше и чаще, чем обычно, когда говорят о Трансформации, под которой понимают изменение не обычное, а особенное, такое, для характеристики которого применяют слова “глубокое”, “кардинальное”, “коренное” и т. п.

Логично предположить, что есть причины, по которым Трансформация становится темой. Вероятно, основная причина этого – это то, что Трансформация действительно имеет место тогда, когда о ней говорят. Но возникает вопрос: откуда простой человек узнает, что происходящее вокруг – это не обычное и естественное изменение, а именно “глубокая”, “кардинальная” и “коренная” Трансформация? По каким признакам он может отличить изменение от Трансформации? Что в его повседневном опыте говорит ему об этом?

Нехватка денег, снижение зарплаты или потеря работы, дороговизна, количество красивых и дорогих магазинов, иномарок или бомжей на улицах, появление новой бытовой техники и компьютеров, возможности поехать за границу и т. п. – все это можно объяснить и как признаки Трансформации, и как обычное, свойственное жизни изменение. Логично допустить, что в условиях общества, декларирующего свою стабильность, вероятность того, что все эти изменения будут восприняты как обычные и нормальные весьма велика. А в условиях общества, провозглашающего свою “переходность”, “Великий перелом” и “новый почин”, тема Трансформации выходит не первый план. Другими словами, вопрос о том, происходит ли “обычное” изменение или Трансформация – это вопрос интерпретации.

Следовательно, восприятие каких-либо изменений как Трансформации имеет истоки не столько в повседневном опыте, сколько в чем-то ином. Хотя, естественно, отбрасывать повседневный опыт не следует.

Откуда обычный человек узнает о том, что он живет в Трансформирующемся обществе, и что происходящие изменения он должен интерпретировать не как обычные, а как “глубокие”, “кардинальные” и “коренные”, то есть как Трансформацию? То есть вопрос о Трансформации мы должны переформулировать как вопрос об интерпретациях и их источниках. А интерпретации, как известно, относятся не к сфере бытия, а к сфере сознания, к символическому пространству. Это значит, что мы должны обратиться к инстанциям, которые предлагают нам спектр возможных интерпретаций, к, говоря словами П. Бурдье, “уполномоченным инстанциям” или “производителям общественного мнения”, поскольку именно они располагают (в большей или меньшей степени) “кредитом доверия”, и именно к ним мы прислушиваемся и от них воспринимаем “истину о социальной действительности”. Что же это за инстанции? Это прежде всего СМИ, Институты, Академии, Лаборатории, Фонды, Комиссии и прочие “органы”, занимающиеся изучением общественных проблем, а также разного рода “специалисты”, “эксперты” - журналисты, социологи, политологи, экономисты, политики, государственные деятели, чиновники, руководители и т. п., то есть все те, кто обладает необходимым символическим капиталом. И именно от них обычный человек узнает о том, что происходящее есть Трансформация.

Возникают вопросы:

1. По каким причинам инстанции приходят к выводу о том, что наблюдаемые изменения отличаются “глубиной” и “кардинальностью”?

2. По каким причинам инстанции предлагают свои выводы “широкой общественности”?

Ответ на первый вопрос относится к области теории (в том числе и, возможно, прежде всего, научной теории и методологии) (1) и идеологии как квазитеоретической конструкции (2). А на второй – к области функций идеологии, которые состоят в частности в том, чтобы оценивать происходящее (ценностная оценка) и служить руководством к действию (3), и к проблеме интересов (4).

(1) Если мы говорим о научной теории, то тут, казалось бы, все ясно: в течение какого-либо периода времени фиксировались изменения, происходящие с одной, более или менее постоянной, интенсивностью, в то время как нынешние изменения проходят с интенсивностью, значительно (по мнению исследователей) отличающейся от предыдущей (то есть привычной, обычной и, возможно, ожидающейся). Однако и тут возникает ряд вопросов. Регулярно ли фиксировались изменения ранее (и вообще, фиксировались ли)? Достаточной ли была степень фиксации или период времени, за который эти фиксации производились? Можем ли мы доверять принципу индукции (тем более неполной), на котором строятся предположения о тенденциях (вопрос общенаучной методологии)? Можем ли мы, установив тенденцию, ожидать, что она будет каждый раз подтверждаться? Какова степень значимости отличий нынешних изменений от предыдущих? Очевидно, нельзя сказать, что любой определенный ответ на каждый из этих вопросов неуязвим для критики, но следует иметь в виду, что любая вариация ответов может привести как к прямо противоположным выводам относительно Трансформации, так и к аргументированным утверждениям о том, что в данном случае вообще нельзя делать никаких выводов. Тем более, что в реальности как правило не научные наблюдения служат источником выводов о Трансформации, а наоборот, сама тема Трансформации стимулирует специальные исследования.

(2) Что касается идеологии, то здесь ситуация иная. Для того, чтобы говорить о Трансформации (или о чем-либо другом), зачастую вовсе не обязательно заниматься ее изучением. Достаточно принять идеологические посылки, чтобы феномен был встроен в общеидеологическую картину мира. Тогда либо сами Трансформации, либо механизмы их протекания (или и то, и другое) оказываются, если не неизбежными, то по крайней мере объяснимыми и понятными (что бы мы под этим ни подразумевали), если идеология вообще признает нечто Трансформацией. При этом идеология гораздо менее уязвима для критики, поскольку в любой момент может объявить неугодную ей позицию как несостоятельную в принципе (“буржуазная позиция”, “непросвещенная позиция”, “классовый (или любой другой) интерес”, “ложное сознание”, “ограниченность видения” и т. п.).

(3) Более того, идеология помимо объяснения предлагает также и ценностное видение происходящего. Именно в этом аспекте возникает возможность говорить о Трансформации как о зле или о благе, как о неизбежном процессе или о “происках врагов”, как о движении (переходе) к тому или иному состоянию и к какому именно. И именно поэтому можно говорить о Трансформации как о желательном процессе (который, впрочем, может потребовать некоторых жертв: например, “затянуть пояса” и т. п.), либо как о чем-то, требующем активного сопротивления. Другими словами, идеология, так или иначе, указывает цели, достижение которых, как правило, связано с неизбежно временным ухудшением ситуации. А обычному человеку нужно объяснение не Трансформации как таковой, а объяснение того, почему сейчас плохо (или хуже, чем раньше), и подтверждение надежды на то, что его нынешнее неудовлетворительное состояние – временное. Ссылка на Трансформацию в данном случае оказывается наиболее действенной. И здесь оказывается, что плоха та идеология или теоретическая конструкция, которая не в состоянии такое объяснение предоставить. Поэтому неудивительно, что Трансформация, использующаяся как идеологическая конструкция, имеет легитимирующий смысл по отношению к формам описания, в которых она используется.

(4) Относительно Трансформации и проблемы интересов можно сказать следующее. Будучи признанной актуальной, тема Трансформации входит в сферу действия тех, кто, обратившись к ней, может преследовать собственные, при этом далеко не всегда собственно материальные или идеологические интересы. Одно лишь обращение к теме Трансформации обеспечивает работой, и, как следствие, вознаграждением, многих экспертов. Грубо говоря, эта тема имеет спрос, и, удовлетворяя его, можно приобрести определенное количество капитала, как экономического (например, гонорары или зар-платы), так и символического (дипломы, публикации, выступления), а можно просто сохранять и поддерживать свой статус (ученого, журналиста, политика). Это еще одна причина, чтобы признавать тему Трансформации актуальной или бороться за это признание, поскольку это позволяет легитимировать накопленный символический капитал. И при этом совершенно неважно, является ли Трансформация идеологически нейтральной конструкцией или нет, отличается ли понятие Трансформации от понятия изменений “на самом деле” или вовсе представляется бессодержательной категорией.

* * *
Вкратце выводы данной статьи можно представить следующим образом:
1. Трансформационное состояние общества – это вопрос интерпретации. Поэтому следует обратиться к изучению инстанций, ответственных за производство ин-терпретаций.

2. Объявление определенной ситуации как такой, в которой имеет место трансформация, является неочевидным моментом и более приемлем в рамках идеологии как квазитеоретической конструкции, где он менее всего уязвим для критики.

3. Трансформация имеет легитимирующий смысл по отношению к формам описания, в которых она используется.

4. Будучи признанной актуальной, тема трансформации позволяет легитимиро-вать накопленный символический капитал и приумножать его.

Рассмотрение темы трансформации с учетом указанных методологических за-мечаний было бы, на наш взгляд, весьма полезным как для исследовательских целей, так и в рамках учебных курсов.

Литература:

1. Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. – М.: Аспект Пресс, 1996.
2. Бурдье П.. Начала. – М.: Socio-Logos, 1994.
3. Бурдье П. Социология политики. – М.: Socio-Logos, 1993.
4. Штомпка П. Социология социальных изменений. – М.: Аспект Пресс, 1998.